и по ее наводке поднялись на второй этаж. Постучали, вошли, поздоровались с Семёном Федоровичем и незнакомым гладковыбритым худым мужиком лет сорока, одетым во флотскую форму с одной звездой и двумя параллельными желтыми полосами на погонах.
Некоторые люди совершенно не понимают значение фразы «У Сережи каникулы».
Поздоровались, моряк представился:
— Иннокентий Павлович Макаров, капитан третьего ранга.
— Сергей, очень приятно, — ответил я.
— Товарищ командующий Черноморским флотом ВМФ СССР Виктор Сергеевич Сысоев уполномочил меня передать тебе просьбу выступить перед нашими моряками в Севастополе, — поведал он цель визита.
— Согласен. Когда?
— Завтра.
— Вертолет ваш или сухопутный?
— Наш, — хохотнул товарищ капитан третьего ранга. — В 13.00 вылет с лагерной вертолетной площадки.
— Спасибо, Иннокентий Павлович, — поблагодарил я. — А вы здесь ночевать останетесь?
— Нет, мне назад нужно, — покачал он головой. — А тебе зачем?
— Просто, — с улыбкой развел я руками. — Мы пойдем тогда?
— Идите, — отпустил нас директор.
По пути к машине я имитировал обиду:
— Вот что за люди — сказано же, что на отдых приехал. И в Севастополе я уже с концертом был — один раз с гражданским, второй раз — для моряков. Надо чего-нибудь у них за это вытрясти прикольного. Подлодку дадут, как считаете?
— Да тут на них плавать негде — у «Орленка» глубины небольшие, метров двадцать пять, — отговорил меня дядя Федя.
— Значит инструкторов и водолазное снаряжение попрошу, — решил я. — Поныряем с ребятами, прикольно получится. Вы подводным плаваньем занимались?
— Водолазы у нас по другому ведомству, — покачал он головой.
— А как тогда на крючки рыбу насаживать высшему чиновничеству во время их рыбалки?
— У военных просим! — гоготнув, отшутился КГБшник.
Вернувшись в корпус, аккуратно заглянул в свою палату — дядя Ваня беззаботно дрых на койке в одиночестве. Не все сразу, получается! Громкоговорители возвестили подъем, мы с ребятами посетили умывальник, и вполне довольная жизнью Инна Антоновна снова построила нас в колонну — Светочку рядом со мной сменила не менее миленькая Маша, а рядом с Олей пристроился Вася — номер два в отрядной шкале привлекательности. Еще один решил счастья попытать, получается. Ну удачи!
— Девочки поют первую строчку, мальчики — вторую! — скомандовала пионервожатая, и мы пошли в столовую полдничать, затянув «если с другом вышел в путь».
За молоком и булочкой с сахарной пудрой поделился с Олей новостями.
— Мне ехать надо? — спросила она.
— Обязательно, — кивнул не желающий отдуваться в одиночку я. — Гражданскую лирику споешь.
У нее, как у образцовой Советской певицы, она конечно же есть.
— «Морячку» дуэтом бахнем. Слова помнишь?
— Помню, — кивнула она и похвасталась. — Да я вообще почти все твои песни знаю.
— Еще споешь «Товарища» тёти Аидинового, — добавил инструкций.
— Музыканты твои? — уточнила она.
— Не успеем, — покачал я головой. — Они только к вечеру завтра приедут. Сейчас доедим и позвоню, чтобы пленки с «минусовкой» привезли.
— Мне под фонограмму не нравится, — поморщилась подружка. — Будто народ обманываю.
Какая похвальная добросовестность.
— Ну а кто им виноват что заранее не договорились? — пожал я плечами. — Не переживай, «обман» — это когда только рот открываешь, а мы же петь по-настоящему будем. И вообще мероприятие бесплатное — и для нас, и для них, а у нас вообще-то каникулы. Нормально, короче.
Доев, подкатил к пионервожатой, ввел в курс дела и попросил позвонить. В столовой телефон нашелся, я набрал номер, продиктовал «трек-лист», заодно попросил привезти мне по сотне всех моих книг, столько же пластинок, и мы с песней отправились на «свободное время» длиной аж в три часа.
— Пойдем с парашютом прыгать! — предложил Чжуён — командир группы «героев».
Его подопечные порыв поддержали.
— Я боюсь! — позорно слилась Оля и покинула нас, куда-то отправившись с отрядными девчонками.
— Кто с нами? — спросил я мужскую часть отряда.
Никто не отказался, и мы отправились к парашютной вышке.
— Когда мы узнали о том, что произошло в Японии, мы просили многоуважаемого Семена Федоровича дать нам лодку, чтобы мы могли отправится туда и покарать этих предателей, — по пути поделился новостью Чжуён. — Мы по-настоящему счастливы тому, что вам удалось уцелеть, Сергей.
— Японцы — всего лишь рабы своих продавшихся капиталистам элит, — начал я урок ментальной гимнастики. — В своем слепом поклонении фашисту-императору японский народ не видит истинного положения вещей, вместо радостного труда во имя процветания Родины вкалывая на старых фашистов, думающих только о своих кошельках. Сейчас в мире сложилась ситуация, которая делает невозможной освобождение японцев военным путем — это неминуемо закончится обменом ядерными ударами между нами и США с последующим уничтожением всего мира. Поэтому мы должны обуздать ненависть и играть «в долгую», своим примером показывая новый, более лучший способ жизни. Если для этого нужно улыбаться проклятому Хирохито — я буду это делать. Если нужно пустить их капиталистов на наши земли — мы это сделаем. Кто-то может посчитать это предательством коммунистических идей, но так может сказать только погрязший в иллюзиях догматик. Марксизм-Ленинизм и вытекшие из него учения — в том числе славное Чучхе — это в первую очередь наука. А развитие — неотъемлемая часть науки. Когда наука перестает развиваться, довольствуясь прошлыми достижениями и не проявляя гибкости, она превращается в набор лишенных смысла ритуалов, основанных на древних догмах. Как можно ее назвать в этом случае?
Корейские товарищи загрузились, и, пока они думали, я быстро оттарабанил то же самое на русском — для соотечественников, попросив не отвечать на вопрос.
Пошушукавшись, маленькие корейцы сошлись на варианте, который озвучил Чжуён:
— Религия?
— Верно! — радостно подтвердил я. — Мы — материалисты, и не должны превращать наследие великого Ленина в религиозные тексты. Сам он всегда презрительно отзывался о пустословах-догматиках, прекрасно понимая, что коммунист должен быть умен, смел и гибок. Все ради нашей победы!
— Ура! — отозвались корейцы.
Вот и хорошо, вот и славно. Но…
— Я рассказал вам это только потому что доверяю и точно знаю, что больше вы никому об этом не расскажете, кроме высших государственных чинов Кореи, — попросил ребят не трепаться.
— Мы понимаем, Сергей, и благодарим вас за доверие, — поклонился Чжуён.
— В СССР кланяться не нужно, — с улыбкой попросил я. — Лучше вот так, — протянул руку, и «герои» с улыбками по очереди ее пожали.
— Кто расскажет об истории парашютной вышки, тому я подарю все свои книжки, — выкатил я задание.
— Я расскажу! — подсуетился рыжий упитанный Савелий из города Омска. — Парашютная вышка была разработана на ОКБ П. И. Гроховского в начале 1930-х годов, для отработки практических навыков в оставлении самолетов.
— А другая вышка, — вмешался тощий Ваня из города Сызрани. — Была построена силами парашютной воинской части 10 мая 1933 года в городе Пушкине, по тому же проекту.
— Со временем парашютный спорт набрал популярность, — подхватил компенсирующий ничем непримечательную фигуру соломенного цвета волосами Слава из Новосибирска. — И вышки из аппаратуры для обучения парашютистов стали аттракционом, и теперь есть даже у нас, в «Орленке».
— Все трое победили, — объявил я. — Вечером ко мне зайдите, призы получить.
Довольные ребята приосанились, и мы дружно встали в очередь к вышке — не одни мы такие умные, желающих полно.
— Сергей, могу я спрыгнуть перед вами, чтобы убедиться в безопасности? — проявил хитрость Чжуён.
— Буду благодарен, — умилился я. — Но я здесь не один, поэтому остальные тянут жребий, — и достал из кармана шорт спёртые у дяди Феди спички.
Будем считать, что я предусмотрительный, а не малолетний клептоман.
Аккуратно укоротив на разную длину нужное количество спичек, отверг предложение Славы пойти вглубь парка жечь костер, и мы выстроились в очередь в соответствии со жребием — я девятый.
Тем временем пришедшие раньше нас ребята с радостными воплями прыгали с площадки и спускались на землю при помощи имитирующего парашют купола, закрепленного на двух тросах — основной и страховочный. Настала наша очередь, Чжуён спрыгнул и с подчеркнутой серьезностью заверил нас, что конструкция вполне безопасна. Я поблагодарил, дождался своей очереди, забрался, лагерный дяденька закрепил на мне «сбрую», я подавил желание перекреститься и спрыгнул. Свободное падение длилось совсем недолго, трансформировавшись в довольно унылый, если честно, медленный спуск. Приземлился, меня отстегнули, и я временно покинул свой отряд, отправившись общаться с не спешащими расходиться ребятами из отрядов соседних. Получив приглашение на экскурсию в их лагерь, не стал отказываться, подхватил корейскую свиту, пообещал соотрядникам вернуться к ужину, и мы отправились в лагерь «Штормовой».
По пути ребята делились подробностями своего бытия — живут в стилизованных под кубрики палатах, изучают судоходство в морской академии, знакомятся с историей и традициями отечественного флота, ходят под парусом и на веслах. Когда поток информации начал иссякать, я подложил
